Почему медицина и медики позволяют себя унижать? 
Для начала несколько заголовков новости, которая в тот день стала лидером по количеству перепечаток и прочтений не только в своём регионе, а по всей стране.
Итак, стартовое сообщение. «НОВОСИБИРСК, 18 ноября. /ТАСС/. Прокуратура в Новосибирске организовала проверку после опубликованной в одном из Telegram-каналов информации о пациентке с диабетом, проходившей лечение в ковид-отделении, где её привязывали к кровати, били, лишали воды и еды».
И понеслось.… Азартные рерайтеры и редакторы СМИ наперегонки старались заманить читателей на свои интернет-ресурсы, а потому придумывали заголовки один страшнее другого.
«Россиянку с диабетом привязывали и накрывали как канарейку в ковидной больнице. Правоохранители проверяют новости из Новосибирска – жители города сообщили об издевательствах над пациенткой в одной из городских больниц».
««Санитарка пнула в голову коленкой». Дочь рассказала об издевательствах над матерью в ковидной больнице Новосибирска».

«Дочь привязанной к больничной койке пенсионерки рассказала о зверствах медиков. Пострадавшая мать умоляла забрать её домой, сообщила дочь».
«Пожилую пациентку ковидного госпиталя в Новосибирске морили голодом и привязывали к кровати. В результате такого «лечения» у женщины остались многочисленные синяки и ссадины. Шокирующей историей уже заинтересовались СК и Прокуратура».

Информационный взрыв

В общей сложности за несколько часов в интернете появилось около ста упоминаний данного (предполагаемого) инцидента на самых разных ресурсах – от федеральных до откровенно помойных. Нанесён мощный удар по деловой репутации не только самой Горбольнице N25, о которой идёт речь, но по всей системе здравоохранения Новосибирской области.
А вот появившийся в тот же день комментарий руководителя инфекционного госпиталя (о том, что всё сказанное – в чистом виде неправда, на самом деле пациентка после перенесённых двух инсультов страдает энцефалопатией со снижением критики, имеет признаки когнитивных нарушений, социально не адаптирована) разместили далеко не все СМИ из числа рассказавших о «зверствах медиков». Правильнее сказать – единицы. Остальным вообще не интересно, как всё было на самом деле, потому что их задача не поиск истины, а использование любого скандала как повода для повышения своих тиражей и рейтингов.
Тем печальнее, что всё чаще и чаще такими поводами становятся сюжеты о «врачах-убийцах». И самое главное – публичные обвинения в адрес медиков со стороны пациентов и журналистов начинают звучать не просто до вынесения судебного решения, но даже ещё до того, как даже были начаты проверки со стороны правоохранительных органов, ведомственные разбирательства.
Ну а что же сами медработники? Как они поступают в этом и во всех других подобных случаях? Увы, безмолвствуют…

Восемь сантиметров «качества»

О том, как российская медицина оказалась в роли «мальчика для битья» и почему лечебные учреждения, отдельные врачи не обращаются в суд с исками к пациентам и их родственникам, а также к средствам массовой информации о клевете, о защите чести и достоинства, об ущербе деловой репутации и последовавших за этим финансовых потерях, мы беседуем с главным врачом Городской больницы N 3 г.Новосибирска кандидатом медицинских наук Александром Осадчим.

 
 – Александр Владимирович, как вы думаете, кто и когда «открыл кингстоны», после чего на здравоохранение начало заливать волной негативного общественного мнения?

– Эта история началась задолго до того, как в структуре Следственного комитета России появилось спецподразделение по так называемым «врачебным ошибкам». Отношение социума и средств массовой информации к врачам – это отражение того, как к нам относится государство. СМИ просто «учуяли» это и подхватили.
Поясню: за последние тридцать лет в медицине произошёл серьёзнейший технологический скачок, появились сложные технологии диагностики и лечения, новые классы препаратов. А законодательные нормы, которые регулировали бы применение всех этих сложных технологий и тем самым заведомо обеспечивали защищённость не только пациента, но и врача в случае осложнений или неблагоприятного исхода лечения, не появилось. В итоге интересы пациента представляет закон «О защите прав потребителей», а интересы медработника никаким законом не обеспечены. Кроме единственного – статьи УК РФ о клевете. Но своим правом на защиту чести и достоинства мои коллеги действительно пользоваться не научились.
Между тем, пациенты очень быстро переняли западный опыт судебных  взаимоотношений с медициной. В ответ на растущий спрос стали множиться юридические фирмы, специализирующиеся на защите пациентов, а система ОМС невольно оказалась им в помощь: страховые компании имеют обыкновение наказывать медицинские организации за огрехи в заполнении медицинской документации, так почему бы адвокатам пациентов не пойти по тому же пути? Вы посмотрите, сколько дел в судах врачи проиграли только потому, что адвокаты пациентов делают упор на дефектах заполнения истории болезни. Врача объявляют преступником из-за такой нелепости, но только ли он сам в этом виноват?
Бумаготворчество в медицине приобрело столь глобальные масштабы, что я удивляюсь, как мы вообще успеваем ещё и лечить кого-то. В день приходит по несколько приказов из разных ведомств, в том числе, с новыми требованиями к оформлению документации. Даже руководитель лечебного учреждения не всегда способен всё это сразу усвоить, а что спрашивать с врача поликлиники, который принимает в день по сорок пациентов, или с оперирующего хирурга, который отстоял у операционного стола часов этак шесть, а потом, обессилевший, вынужден заполнять «бумаги для прокурора», как принято шутить в нашей среде? Вот у меня на столе стопка бумаг высотой 8 сантиметров – это свежее поступление за сегодняшний день, их надо прочесть и подписать, а на многие ответить письменно сегодня до конца рабочего дня. И когда нам говорят, что каждый документ подразумевает нацеленность на повышение качества медицинской помощи, это не кажется убедительным, потому что на самом деле бумаготворчество откровенно мешает врачам заниматься проблемами пациентов.

– На мой взгляд, легализация платных услуг в отечественной системе здравоохранения и появление понятия «медицинская услуга» тоже сильно повлияли на отношение населения к врачу. До этого человек в белом халате был бескорыстным кудесником, теперь стал продавцом диагностических и лечебных технологий, а продавцы в обществе никогда особым уважением не пользовались, с ними можно не церемониться: я плачу тебе деньги сам или посредством страховки ОМС, и ты обязан меня обслужить со всеми моими капризами.      

– Не могу не согласиться: если клиенту предлагается услуга, он считает себя вправе требовать, стучать дверью, называть врача неумехой, стяжателем и даже вредителем. В том числе, публично – в соцсетях, по телевидению. И правоохранители в таких случаях не могут не отреагировать. Работает большой слаженный механизм «наведения порядка в здравоохранении», в котором есть только одно слабое звено – сторона защиты врача. Мы до сих пор так и не знаем чётко как, кем и по каким критериям должно оцениваться качество оказания медицинской помощи в случаях неблагоприятных исходов лечения: была ли это халатность и непрофессионализм, либо врач честно сделал всё, что было в его силах, но не получил ожидаемого результата.
Скажу на примере своей области медицины – урологии. Клинические рекомендации Европейского урологического сообщества ежегодно обновляются, их объём более полутора тысяч страниц. Соответственно, за рубежом во время разбирательства по иску пациента первое, что рассматривают следствие и суд, – насколько строго врач действовал в рамках клинических рекомендаций. В России клинические рекомендации тоже призваны были стать главным документом защиты врач, но до сих пор так и не стали им. В итоге врачей сегодня активно судят по статьям УК, которые предполагают обвинение не только в причинении вреда здоровью или смерти по неосторожности, но даже в заранее спланированном преступлении против пациента!
Признаюсь, меня оторопь берёт, когда я узнаю о таких процессах. Я же вижу, кто сегодня работает в отрасли – это те люди, которые вне медицины себя не видят. Все остальные уже ушли из профессии. Искренне скажу, что не понимаю того человека, который может работать в первичном звене, особенно в поликлинике. На него сыплются шишки со всех сторон: от администрации учреждения, от Минздрава, от ФОМС, страховых компаний, и более всего – от пациента, который может унизить, оскорбить и даже оболгать врача в СМИ и социальных сетях, не приведя никаких доказательств.
Особенно обидно, что нападки на медицину и медиков происходят даже сейчас, на фоне пандемии, когда и эмоциональная, и физическая нагрузка на врачей возросла многократно. Нас попрекают тем, что не хватает врачей, ожидание приёма и начала лечения может затягиваться. Почему-то ни у журналистов, ни у блогеров не возникает мысли, что кадровый дефицит в отрасли образовался не без их участия. В нашей поликлинике была ситуация, когда на 19 терапевтических участках осталось работать 4 врача. Четыре! Каких трудов стоило мне укомплектовать штат участковой службы, думаю, поймёт любой главврач.

В одиночку не справиться

– История с новосибирской Горбольницей N25 в очередной раз показала, что проблему пора решать радикально. На основании одного только поста в соцсетях медиков обвинили в совершении преступных действий: неоказание помощи, физическое насилие и причинение нравственных страданий больному человеку. Как врачи должны теперь с этим жить? Можно сколько угодно долго рассуждать с высоких трибун о необходимости достижения общественного согласия, только результата не будет. На мой взгляд, нужны законодательные ограничения на распространение информации о неблагоприятных исходах оказания медицинской помощи: до окончания проверок, следствия и вынесения судебного вердикта никаких публикаций в СМИ.    

– Я очень хорошо отношусь к этому предложению. Я вообще за объективность, поскольку волна жалоб и негативной информации накрывает медицину с головой. Объективность разбирательства случаев неблагоприятных исходов лечения мы должны обеспечить внутри отрасли: консилиумы, клинические разборы, рассмотрение на уровне профессиональной ассоциации специалистов. Ну а объективность информационного сопровождения медицинской деятельности в стране может быть обеспечена только чёткими законодательными рамками, иного способа не вижу.
 
– Правда, разработка и принятие законов или поправок к действующим законам – дело не одного дня. А что, по-вашему, можно предпринять прямо сейчас?
 
– Думаю, пока законодатели не предложили радикальных решений, медицинские организации и медработники могут и даже должны реализовать своё законное право на защиту от клеветы, как любой гражданин страны.

Знаете, почему врачи не хотят связываться с пациентами и СМИ, которые безнаказанно распространяют непроверенную и недостоверную информацию? Потому что в их представлении судиться с обидчиками – долго и дорого, а результат неочевиден: штраф, который присудят гражданину или СМИ, окажется минимальным, он не покроет даже судебных издержек. Между тем, очень важно создать прецедент – добиться не просто признания факта клеветы и опровержения недостоверной информации, но и существенной суммы компенсации за причинённый моральный вред. Первое же выигранное дело покажет медицинскому сообществу, что не всё так безнадёжно.

И всё-таки идея законодательной превенции подобных ситуаций мне кажется более продуктивной. В противном случае врачи только и будут ходить по судам, поодиночке отстаивая своё честное имя.
 
 – Если будет кому ходить… 

– Действительно, такая опасность существует. Мы не решим проблему дефицита кадров, если не обеспечим защищённость врача. Постоянное  эмоциональное давление на медиков со стороны руководящих и контрольно-надзорных органов, пациентов, а теперь ещё и СМИ закончится тем, что  молодежь в медицину не пойдёт. Я сам из большой врачебной династии, где больше десятка докторов. Но, видя что творится, мои дети врачами быть уже не захотели.

Елена БУШ,
обозреватель «МГ»

Источник: www.mgzt.ru