Нам выдали одну пару перчаток, а не две, как раньше, поэтому в них можно было пользоваться телефоном. Конечно, врачам не до этого, а для журналистов — это один из основных инструментов работы.

Проверив еще раз, все ли элементы обмундирования на нужном месте, мы пошли дальше — в самую горячую точку больницы, где идет борьба за жизни.

Когда дверь за нами закрывается, и мы оказываемся в реанимации, то первое, что я чувствую, даже через респиратор, — это какой-то спертый воздух. И если он, казалось бы, здесь застыл, но всё остальное в реанимации находится в движении. Сотрудники смотрят на аппараты, что-то нажимают, проводят какие-то манипуляции с пациентами, пытаются у них что-то спросить, переходят от кровати к кровати. И всё это происходит под постоянный писк всех аппаратов. Наверное, когда долго находишься в реанимации, то уже привыкаешь к такой обстановке (это произошло и со мной через какое-то время), но поначалу суета одновременно и захватывает внимание, и мешает.

Сначала очень тяжело расслышать, что именно говорят сотрудники, но потом получается сконцентрироваться.

Алексей Мельник говорит, что раньше в больнице на некоторых койках лежали среднетяжелые пациенты, но сейчас их отдали под тяжелых пациентов, которых стало в разы больше:

— На реанимацию такой нагрузки не было никогда. Сейчас 70% пациентов — возрастные, старше 60 лет. Мы видим, насколько агрессивна эта инфекция и как молниеносно могут развиваться осложнения у незащищенных пациентов даже на фоне самой интенсивной терапии. Это серьезный контраргумент к теориям о вакцинации, которые нам рассказывают пациенты. Почти 2 тысячи пациентов получили лечение у нас в этом сезоне (с 1 июля. — Прим. ред.): больше половины из них были с подтвержденной или повторно подтвержденной коронавирусной инфекцией. Еще печальнее, что вакцинированные пациенты у нас — это единичные случаи, хотя мы видим разницу в степени тяжести заболевания, выраженности клинических проявлений, периоде восстановления и рисках респираторной поддержки, ее длительности.

Заведующий реанимационным отделением Сергей Слемнёв отмечает, что они наблюдают более быстрое развитие отрицательной динамики:

— Например, пациент поступает с поражением легких второй степени, а через два-три дня у него уже четвертая степень — до 90%. Такого раньше не было. Да, наверное, это с «дельтой» связано: больше не с чем.

Самый большой срок лечения пациента, причем молодого, в этой больнице — три месяца, два из которых он находился на ИВЛ. У него была крайне тяжелая степень заболевания — 95% поражения легких.

Самым взрослым пациентам, которых сейчас в реанимации двое, — по 88 лет, а самому молодому — 54 года. А за всё время работы самому молодому пациенту было 30 лет, еще был 31-летний, а самому взрослому — 98. Причем это была бабушка, которая выписалась.

Пока мы разговариваем с руководством, в реанимации кто-то громко кричит и стонет, но это продолжается недолго. Такие крики, говорящие о тяжести болезни, страданиях и боли, слышать непросто.

Алексей Мельник показывает, что в реанимации работает и реабилитационная команда — параллельно с интенсивным лечением:

— Мы проводим первый этап реабилитации. Здесь работают физиотерапевт, инструктор ЛФК, которые независимо от состояния пациента делают свою работу.

После того, как возле одного пациента поработал реабилитолог, человек самостоятельно перевернулся с бока на живот и некоторое время постоял на локтях. Было видно, что это тяжело, но, наверное, именно так и выглядит борьба за жизнь и воля к ней.

После реанимации мы спускаемся в обычные палаты красной зоны, чтобы пообщаться с пациентами.

Нэлли Онучина изначально попала в другую больницу с гипертоническим кризом. По ее словам, там она подхватила ковид и 1 октября оказалась в этом ковидном госпитале. У женщины были температура, кашель и 30% поражения легких, а сегодня она уже готовится к выписке.

— Но вообще я очень крепенькая старушка! Работала на севере. Я очень благодарна всему коллективу за то, что они были внимательны, за то, что я осталась жива. Потому что когда я сюда поехала, то думала, что уже не вернусь. Мне 83 года. Но выписываюсь благодаря людям в белых халатах. Я не вакцинировалась и заболела, а моя старшая дочка вакцинировалась и заболела тоже — в не очень легкой форме, — рассказывает пенсионерка.

На ее столе лежит открытая примерно на середине книга. Это уже третья за время нахождения здесь, говорит мне Нэлли Онучина.

В другой палате, где лежат пять мужчин, играют в шахматы. Кто-то из пациентов подключен к кислороду, а кому-то он не требуется. В целом они чувствуют себя нормально, насколько это возможно.

После обхода замминистра Елена Аксенова рассказала, что четвертая волна началась в нашем регионе с достаточно высоких показателей заболеваемости:

— Мы, к сожалению, фиксируем, что после третьей волны мы не снизились (по количеству новых выявленных случаев. — Прим. ред.) так интенсивно, как после второй и первой. И поэтому мы уже ежедневно видим достаточно высокие цифры заболевших на территории Новосибирской области. Сегодня мы с вами увидели тяжесть состояния пациентов, которые госпитализируются по экстренным показаниям. Обращают на себя внимание обращения за медицинской помощью в более поздние сроки. Чем раньше начинается терапия противовирусными препаратами согласно клиническим рекомендациям, тем легче будет протекать заболевание. Инфекция коварна: мы видим разные категории возрастов. Конечно, в первую очередь под удар попадают лица старше 60 лет, особенно те, кто имеет хронические неинфекционные заболевания.

Больница готова к оказанию помощи в большем объеме, но врачи и представители Минздрава надеются, что такого удастся избежать.

Источник: НГС.НОВОСТИ