“Сколько можно терпеть?”

Когда я захожу в палату к 74-летнему Виктору Андриановичу Горбунову, он поправляет рубашку и очень старается встать, чтобы поздороваться, но вовремя вспоминает, что долго стоять не может — болит нога. Рядом с его кроватью костыли. Вроде помогают ходить, но мужчина их недолюбливает.

“Я уже вынужден дома ходить не с тросточкой, а с костылями. Все время при боли, ну сколько можно терпеть?” — задает мужчина измучивший его риторический вопрос.

Виктор Андрианович приехал в Новосибирский институт травматологии и ортопедии (НИИТО) из города Усолье Сибирское. В прошлом году этот иркутский город стал известен на всю страну из-за сложной экологической ситуации. Сам Горбунов, почти 40 лет проработавший на Усольском заводе горного оборудования, признается, что с экологией в когда-то крупном промышленном сибирском городе и правда беда, но не это стало причиной его недуга.

“На одном заводе организатором производства проработал практически 38 лет, трудовую книжку свою не видел. Жизнь кончилась, когда я свои повреждения получил — ушиб сустава. Тяжелая работа была физически. На заводе нас везде привлекали, начиная от сельского хозяйства и кончая благоустройством”, — поясняет Горбунов, добавляя, что суставы у него начали побаливать уже в 50 лет.

Жизнь в ожидании

Травму таза Виктор Андрианович получил на работе: шел по территории родного завода и запнулся ногой о рельс, часть которого торчала из бетона. Плохо спилили, поясняет мужчина. В травмпункте ему прописали лечебные процедуры в профилактории, и хоть сначала и полегчало, со временем тяжелые физические нагрузки дали о себе знать.

Так начался долгий период стояния в очередях за высокотехнологичной медпомощью. Первой операции по замене протеза Горбунову пришлось ждать почти шесть лет — за это время боль стала почти нестерпимой, ходить без костылей мужчина уже не мог.

“Когда получаешь ушиб, начинается воспалительный процесс, хрящевая ткань отслаивается, а потом постепенно разрушается. До того доходит, что человек не может ходить”, — рассказывает пенсионер, сидя в палате НИИТО, куда он приехал уже на четвертую операцию по установке протеза.

Новый вместо старого

Такое протезирование называется ревизионным, его проводят, когда предыдущий имплант выходит из строя.

Все предыдущие операции Виктора Горбунова проходили в Иркутском научном центре хирургии и травматологии (ИНЦХТ). Самой тяжелой, конечно, была первая в 2009 году, когда первые три дня мужчина не мог пошевелиться от боли.

“Загнешься крючком, но они же тоже не боги. Протез какой самый захудалый был, такой и поставили — самый обычный. После первой операции полгода ходил на костылях, но потом себя заставил, потому что надо же как-то ходить. Опасность в том, что, если дать слишком большую нагрузку, она потом скажется”, — поясняет Горбунов.

В 2014 году протез мужчине заменили на новый, однако и тот постепенно изнашивался, а дефект сустава стал таким, что на очередном приеме в ИНЦХТ Горбунову сообщили: стандартным имплантом обойтись уже нельзя.

“Боролся, чтобы попасть сюда, пошел в региональное Министерство здравоохранения, записался, потом трижды готовил сюда документы — из-за пандемии сроки обследования несколько раз переносили”, — рассказывает пенсионер. После многомесячного хождения по инстанциям Горбунов все же попал в НИИТО.

В Новосибирске мужчине установят уникальный имплант, который целая команда специалистов создавала специально для него. Хирург-ортопед НИИТО Вячеслав Базлов объясняет, что для таких пациентов, как Горбунов, их институт становится последней надеждой.

Напечатанная надежда

“С одной стороны — это наша гордость, а с другой, может быть, и головная боль, потому что пациенты все тяжелые, случаи часто бывают запущенными. Таких пациентов человек 30 от Урала до Владивостока. Они уже не могут ходить, приезжают на колясках, приходят на ходунках. Они измучены этим, к ним нужен особый подход”.

В руках у хирурга напечатанный на 3D-принтере имплант тазобедренного сустава, созданный по особой технологии путем спекания порошка титана. На ощупь хорошо чувствуется ребристая, решетчатая поверхность, словно металлическое сито, — это необходимо, чтобы отводить лишнюю жидкость и облегчить конструкцию.

Отличие такого импланта от стандартных протезов, которые устанавливают пациентам по всей стране, в том, что он учитывает индивидуальную геометрию костей больного, и в том, что его хоть и сделали в Сибири, но по технологии, которая появилась не в России.

При чем тут “Битлз”?

Все началось в начале 1960-х в Англии, когда британская компания EMI заключила контракт с начинающей тогда четверкой Beatles. Именно высокие доходы от контракта с группой позволили компании вложить средства в разработку первого сканера компьютерной томографии, изобретение которого позднее было удостоено Нобелевской премии.

“Когда заработала система компьютерной томографии, появилась возможность создать виртуальную копию любого сустава. Потому что, прежде чем дефект определить, его нужно увидеть в объеме. Когда этот шаг был сделан, тогда и берут свое начало 3D-аддитивные технологии — технологии, которые позволяют послойно наращивать и соединять объекты”, — поясняет важность открытия врач НИИТО, главный травматолог Новосибирской области Виталий Павлов.

Аппарат мультиспиральной компьютерной томографии (МСКТ) похож на оборудование для космического корабля, в котором астронавты в фантастических американских фильмах перемещаются между далекими планетами.

Кипенно-белого цвета, он состоит из двух частей — горизонтальной поверхности, похожей на медицинскую каталку, и широкого округлого кольца, где и проводится обследование. За счет объемной геометрической формы пучка рентгеновского излучения МСКТ позволяет полностью сканировать любые суставы или органы.

Благодаря этому у врачей, которые работают со снимками, появляется возможность смоделировать форму и структуру протеза, необходимого конкретному больному, а после распечатать его на 3D-принтере.

“Эта технология позволяет упростить проведение самой операции, в разы сократить время хирургического вмешательства и кровопотерю у пациента”, — рассказывает Павлов.

Вячеслав Базлов, вспоминая свою первую операцию с использованием индивидуальных имплантов, до сих пор удивляется, как быстро протез встал на место костного дефекта. Шок испытали и медсестры, готовившиеся к обычной четырехчасовой операции, которая завершилась всего за полтора часа.

“Я помню, наша медсестра, Татьяна Алексеевна, нас очень хвалила, потому что раньше сестры выполняли множество манипуляций в течение всей операции, а тут нет никаких наборов — одна конструкция”, — вспоминает хирург.

“Мы печатали руки”

Созданием таких имплантов и проведением технически сложных операций сотрудники НИИТО начали заниматься в 2015 году, но Базлов увлекся аддитивными технологиями еще в студенчестве, когда о внедрении 3D-печати в хирургию можно было только мечтать.

“Мы печатали руки, делали протезы при ампутации конечностей, не индивидуальные, обычные тяговые. Это потом мы пришли в ординатуру в НИИТО и у нас появилась организованная группа, которая переросла в лабораторию аддитивных технологий”, — говорит медик.

Сейчас у ортопедов НИИ есть два 3D-принтера и собственные площади, что позволяет им загодя планировать сложные операции. Однако лаборатория изготавливает только основу будущего протеза — пластиковые конструкции. Над одним имплантом работает коллектив из инженеров и хирургов — до семи человек.

“За две недели пациенту нужно сделать снимок МСКТ, отправить его к нам. На создание импланта сейчас уходит три-четыре дня, раньше это могло занимать до двух недель”, — говорит Базлов.

Принтеры не для бумаги

Импланты из титана изготавливает для НИИТО компания Logeeks, созданная в Новосибирске в 2015 году и до сих пор единственная за Уралом. Здесь уже нет стерильных белых коридоров — правда, посреди офисных помещений разбит зимний сад. Производство располагается в здании Центра технологического обеспечения новосибирского Академпарка.

Зайдя в небольшое помещение под лестницей на первом этаже, мы видим сразу несколько гигантских машин, ничем не напоминающих общеизвестные принтеры. Стоят тут и фрезерные станки — они нужны для нарезания резьбы под крепления на готовые изделия.

“Мы начинали как раз с фрезерных станков, с металлообработки, но в какой-то момент поняли, что нужно быть на волне технологического обновления. Так и ухватили идею 3D-печати”, — рассказывает технический директор компании Андрей Панченко, показывая на первый фотополимерный 3D-принтер, который Logeeks приобрели в 2007 году.

Постепенно новосибирские инженеры пришли к машинам нового поколения, воссоздающим детали с помощью того самого селективно-лазерного спекания, когда изделие “выращивается” послойно из металлического порошка.

“Когда мы первую машину брали, мы до конца не понимали, что наша продукция окажется так востребована в медицине. Технология прямого лазерного спекания из металла достаточно дорогая, это десятки миллионов рублей, и ее необходимо применять только тогда, когда нельзя по-другому выйти из положения”, — считает Панченко.

Лазерная “духовка”

Имплант из порошка воссоздается в специальной камере с прозрачной крышкой, похожей на духовку. Параметры выставляются на сенсорном экране. Процесс с помощью специальных камер контролируют инженеры.

Металлический порошок, который остается не спеченным в ходе процесса, собирает специальный пылесос. Этот порошок потом используется повторно.

Для создания имплантов используется титан, произведенный в Великобритании, поскольку в российском производстве столь мелкой фракции пока нет в достаточном объеме, однако со временем, говорит Панченко, это сырье станет импортозамещаемым.

Первым имплантатом, который изготовили в Logeeks, была металлическая пластина для замещения костей черепа, созданная совместно с хирургами НИИТО. Сейчас в месяц компания делает около 20 медицинских имплантов для пациентов федеральных медучреждений от Москвы до Владивостока. Их цена — от 20 тыс. до полумиллиона рублей, она полностью покрывается государственной квотой.

В Logeeks работает целая команда инженеров, моделирующих будущие импланты совместно с врачами. Как рассказала инженер-конструктор Анастасия Мещерякова, на создание протеза может понадобиться до двух недель — в зависимости от сложности конструкции и пожеланий заказчика.

“С каждым разом мы открываем для себя что-то новое и всегда интересуемся, как прошла операция, пытаемся узнать, как чувствует себя пациент”, — делится Анастасия.

Голубая мечта

Мещерякова — одна из тех, кто работал и над созданием импланта тазобедренного сустава для Виктора Горбунова. Операция по его установке заняла 3,5 часа. Вячеслав Базлов говорит, что технически у хирургов никаких проблем не возникло.

“Основной вопрос здесь — послеоперационное восстановление. Пациенту 74 года, поэтому мы прогнозируем, что восстанавливаться он будет достаточно тяжело, но каждый день будет приносить небольшой прогресс”.

В палату к Виктору Андриановичу на этот раз заходим вместе с хирургом. Пока у него постельный режим, однако врачи считают, что мужчина вскоре будет ходить самостоятельно.

Сам Горбунов признается, что “больновато бывает, но дело идет на поправку”. Еще около недели он пробудет в НИИТО, затем отправится в специализированный санаторий под Новосибирском.

Обычно на полное восстановление после таких операций уходит примерно два месяца, у Горбунова оно продолжится уже дома, в Иркутской области.

“Я всегда говорю пациентам: вы мне спасибо скажете через два месяца, не раньше”, — улыбается Вячеслав Базлов.

Голубая мечта Горбунова — ходить без костылей и не быть обузой для близких. У него трое детей, шестеро внуков и две правнучки. “В первую очередь, когда приеду домой, хочу с ними увидеться и жену обнять”, — планирует мужчина.

Главный секрет

Врачи НИИТО считают, что их главный секрет не только в профессионализме, но и в отношении к пациентам. Вячеслав Базлов считает главным отличием института сочетание хороших рук и доброго сердца.

“В этом и заключается некая фишка НИИТО, потому что здесь подобрался коллектив, в котором здоровая атмосфера. Если вдруг приходит человек с некорректным отношением к пациенту, он здесь не приживается”.

Благодарность пациенты выражают как могут. Однажды Базлову подарили стакан варенья. Очень часто пациенты ограничиваются словами благодарности, пишут письма и отзывы, а бывает, что уходят молча и перестают вспоминать.

Доктора относятся к этому с пониманием. “Когда больной тебя забыл, значит, у него все хорошо”, — считает наставник Базлова, доктор медицинских наук Виталий Павлов.

Директор института Андрей Корыткин считает, что НИИ наравне с другими российскими федеральными медучреждениями смог достигнуть немалых успехов, доведя число операций с индивидуальными 3D-имплантами до 70 в год.

“Раньше, когда мы приезжали на симпозиумы в США и страны Европы, подобная технология казалась нам чем-то несбыточным. Мы видели это на презентациях, обсуждали с западными коллегами, но сами к ней доступа по большому счету не имели”, — делится воспоминаниями хирург.

Не жизнеспасающая хирургия

На счету самого Корыткина более 100 сложных операций по замене протезов и установке индивидуальных конструкций. Одну из них он провел жителю Нижнего Новгорода Петру Евдокименко, который приехал в Новосибирск специально для установки индивидуального импланта.

После автомобильной аварии, произошедшей в 2008 году, мужчина перенес 18 операций. Петр ходил благодаря протезам тазобедренного сустава, которые установили нижегородские врачи, но со временем движение стало причинять мучительную боль, и конструкцию пришлось удалить.

“Те доктора, которые оперировали меня в прошлый раз, сообщили, что не смогут мне помочь, что дефект таза слишком большой. Нет таких ресурсов и специалистов. А мой лечащий врач мне сказал: “Вам в России никто, кроме Андрея Александровича Корыткина, не поможет”. Когда я с ним связался, он меня успокоил, охотно взялся и пообещал: “Все вылечим”, — говорит Евдокименко.

В Новосибирске для него разработали титановый 3D-имплант, который сохраняет подвижность сустава. Благодаря его установке мужчина перестал испытывать боли при ходьбе и впервые смог сесть на стул.

“Важно понимать, что мы не занимаемся жизнеспасающей хирургией, мы занимаемся хирургией, улучшающей качество жизни, и аддитивные технологии сегодня позволяют решить те проблемы, которые два-три года назад мы бы не решили”, — поясняет Андрей Корыткин.

В будущем, считают хирурги НИИТО, операции станут роботизированными, а имплатны вместо титана станут делать из керамики и выращенной из клеток костной ткани.

Однако Евдокименко так надолго не загадывает. “Естественно, у меня в планах максимально разработать ногу, чтобы был минимум ограничений, чтобы я мог и наклониться, и вообще полностью себя обслуживать. Конечно, есть мечта — начать ходить без костылей, работать, жить полноценно, и сейчас есть ощущение, что я могу это сделать”, — уверен пациент.

источник: tass.ru